Мысли вслух под гитару

 – Ну мы же нормальные ребята – чтобы девчонки обращали внимание! А если серьезно, увлекся гитарой в детстве. Тогда время такое было, она звучала в каждом дворе. Помню, у нашего дома собирался весь околоток, и парни играли на гитарах. А поскольку рядом было музучилище, к нам во двор заходили студенты-музыканты, и тогда концерты получались будь здоров! Ну а мы, пацаны, сидели рядом, слушали.

 – Когда впервые взял в руки гитару?

– Вначале я осваивал баян. Тогда мы жили в Корсакове, и я ходил в музыкальную студию. Два года отучился и уже довольно лихо что-то там наигрывал на семейных праздниках. А когда мы переехали в Южный, продолжать обучение отказался. Баян меня не вдохновил. Что касается музыкальных данных, у меня абсолютный слух. Родители рассказывали, что в детстве, когда я еще и говорить толком не мог, мгновенно схватывал мелодии и напевал песни, которые слышал по телевизору или на пластинках. А гитарой занялся лет в 11. Первое, что разучил, – песня «Толстый Карлсон»,которая на самом деле называется «Желтая река» и сочинена англичанином Джеффом Кристи. Чуть позже, когда у меня поя- вился магнитофон, я познал «Битлз». Но дома у нас такая музыка не звучала. У отца с матерью другие были предпочтения.

 – Немного о родителях…

 – Они из материковых корейцев, жили в Приморье, а в 1937 году их погрузили в поезда и отправили в Среднюю Азию: семью отца в Казахстан, мамы – в Узбекистан. А встретились на Сахалине, куда приехали работать. Отец – в 1947 году после окончания техникума, он трудился в рыбном хозяйстве. Мама приехала на остров спустя два года. Отец обладал уникальными музыкальными способностями. Это до сих пор выше моего понимания. Он играл на всех инструментах, причем осваивал их самостоятельно. Например, на аккордеоне ,балалайке, мандолине и, конечно же, на гитаре. И становился душой любой компании. Что касается гитары, она в доме была всегда. Правда, семиструнная, но с этим я научился справляться: ослабляешь седьмую струну и с помощью спичек убираешь ее за гриф. Когда я начал осваивать гитару, никто не возражал.

 – Чем еще увлекался в детстве?

 – К окончанию школы у меня уже был наработан трудовой стаж. Лет в 12 дядя устроил меня на механический завод уборщиком производственных помещений, и я каждый вечер убирал два цеха. А летом работал там учеником токаря, вместе с дядей стоял за станком. Зарплату мамке отдавал.

Что касается увлечений, это были книги и обязательно спорт, не заниматься им было просто стыдно. Четыре года дзюдо, легкая атлетика, а потом меня списали по зрению. В старших классах увлекся волейболом, играл в составе сборной школы №5, и как-то мы даже городскую команду победили. Ну а гитара полностью захватила меня класса с 8-9-го.

 – Как случился уклон в бардовскую песню?

 – Я вначале пел все подряд, как многие в то время. Что касается культуры пения, к ней я приобщился в младших классах, когда мы жили в Корсакове. Уроки музыки у нас были очень серьезными: с учительницей Галиной Ивановной мы изучали основы музыкальной грамоты, разбирались с нотами, ритмом, метром, немного занимались сольфеджио. И хор у нас собрался большой, красивый, я там пел и даже солировал в двух песнях. А когда переехали в Южный, узнал, что в нашей школе уроки пения называют «урок балдения», и мне это было непонятно. Поэтому певческой практики у меня оказалось немного, и только с годами я начал понимать, как это правильно делать.

Первую бардовскую песню, которая меня по-настоящему потрясла, я услышал в 1984 году. Помню, пришел со школы, а по телевизору какой-то мужичок поет. Я присмотрелся и говорю отцу: «Это же Борман!» А это был Юрий Визбор (актер, исполнитель роли Бормана в фильме «17 мгновений весны», один из основоположников КСП в СССР. – Прим.ред.) Он пел, а мне было непонятно, как человек, который толком на гитаре-то и не играет, будит во мне потрясающие ощущения своими песнями! И слова в них звучали не замудренные, как в наших рок-композициях, а очень простые. И тут отец говорит: «Надо же, 50 лет всего, и умер». Оказывается, это была мемориальная передача после смерти Юрия Визбора. Он и стал человеком, который перевернул мой музыкальный мир.

Я выучил несколько его песен, причем не знал, как они называются и что есть какие-то КСП. Помню, пел песню «Ты у меня одна», а в голове все перемешалось, и я впендюрил туда припев из «Милой моей», про солнышко лесное! Только потом мне объяснили, что это две разные песни. Я страшно удивился, ведь так гармонично у меня все получилось…

 – После школы не смог поступить в институт и пошел в медучилище. Честно скажу: чтобы перетоптаться. Я даже понятия не имел, что это такое – зубной техник. А получилось – профессия на всю жизнь. В 1989 году женился и тогда же первый раз поехал на фестиваль авторской песни. Он назывался «Сахалинский рассвет», проводил его комсомол. Мне понравилось. Пел свою песню «Голуба», которую посвятил жене. Получил грамоту за участие. А потом понеслось: семья, перестройка, работа, и гитару я забросил. Жизнь такая тыгыдымская началась, что не до песен. Но все было шикарно! В те времена столько на нашу долю выпало пертурбаций – не счесть. Уникальный опыт.

Галина, жена :– Мы с Вениамином в браке 30 лет, и с первого дня знакомства он ввел меня в мир бардовской песни. Помню, как ездили в Чапланово на фестиваль, и там я впервые услышала и увидела, что это такое. Он и сейчас пишет песни. Бывает, утром встану и вижу: рядом с ним стакан чая, листок бумаги и карандаш. Понятно, опять писал. Как без этого? У человека должно быть какое-то увлечение. Тем более он развивается и растет не только в творчестве, но и в своей профессии. Одно другому не мешает.

 – Когда совершилось второе вхождение в авторскую песню?

 – Это был непростой момент. Начало 2000-х, развалилась фирма, в которой я работал, мы родили второго ребенка, и именно в тот момент все и произошло. Очевидно, где-то там лежало, собиралось, копилось и созрело. Начал писать стихи, песни, а потом узнал, что в Холмском районе, в Пионерах, пройдет бардовский фестиваль «У Татарского пролива».

Там я познакомился с Ириной Балашовой, известной исполнительницей из Владивостока. Она первая отметила мои песни и попросила, чтобы я не бросал это дело. Там я стал лауреатом как исполнитель. Через неделю открывался фестиваль «Приморские струны», в то время один из самых больших на Дальнем Востоке. Я поехал туда и тоже получил лауреатство, но уже в номинации «Автор». Ехал домой ошарашенный и не мог поверить, что это все действительно происходит со мной. А потом в течение года я стал лауреатом пяти дальневосточных фестивалей. И везде с разными песням – для меня это было принципиально. В 2005 году я впервые поехал на знаменитый фестиваль имени Валерия Грушина в Самаре, но это уже совсем другая история. Хорошо то, что за годы фестивальной жизни накоплен большой опыт, который позволяет мне заниматься «АПОстровом».

 – Организация фестиваля – дело сложное и наверняка поглощает тебя без остатка. На творчество время остается?

 – Сейчас с созданием песен сложнее. Был период, когда я невольно пытался подражать известным бардам, и мне это не понравилось. Можно потерять себя. Читаю поэтов, предпочитаю классиков, к Самойлову, Пастернаку, Пушкину обращаюсь постоянно. Плохо, что сейчас зачастую поэзией занимаются те, кто страдает поэтической глухотой. Конечно, можно писать что-то несерьезное, на потеху друзьям, но это не стихи. Поэтому упорно развиваю в себе слух поэтический, и всегда для себя – самый строгий критик. Накопилось много набросков, мыслей, но для того, чтобы дело пошло, нужен некий импульс, который сдвинет творческий процесс. Когда это происходит, можно хорошую песню написать за пару часов. Просто не надо торопить события.