Южно-сахалинский десантник, совершивший 600 прыжков, передает опыт молодежи

Для многих прыжок с парашютом так и остается мечтой - нет сил перебороть страх и шагнуть в неизвестность. Но обычно тот, кто на такое решился, ничуть не жалеет. В полете диалог с небом у каждого свой, незабываемый. Это подтверждает преподаватель-инструктор по парашютно-десантной подготовке военно-спортивного клуба «Десантник» в Южно-Сахалинске Павел Захаров. За свою 40-летнюю летную карьеру он совершил более 600 прыжков, а теперь передает знания подрастающему поколению. Наш корреспондент попросил его подробнее рассказать о деятельности клуба. 

Павел Владимирович, где и как вы тренируете ребят? Понятно, что теорию они получают в клубе, который успешно занимается военно- патриотическим воспитанием нашей молодежи, а практику?

«Десантник» существует с 2014-го, за это время мы с курсантами, а им от 14 до 18 лет, несколько раз летали на материк. На Сахалине нет своего аэроклуба, имеющего право организовывать парашютную деятельность. Поэтому возили ребят в Арсеньев Приморского края, где последний раз побывали в позапрошлом году. Увы, пандемия с ее многочисленными ограничениями, а также ощутимо поднявшиеся цены на авиаперелеты сильно сократили возможности клуба и его участников. Пока поездки поставлены на паузу.

Считается, что самый страшный прыжок не первый, а второй, потому что уже представляешь, как все пройдет, и понимаешь, что может случиться. Это действительно так?

По-разному бывает. Но одно могу сказать: боятся все без исключения, это нормально. Страх - чувство, позволяющее человеку остаться в живых. Ко мне порой приходит какой-нибудь курсант, задирает нос и заявляет: «А я вот не боюсь прыгать!» Тогда я ему в ответ: «Вот когда научишься бояться, приходи. А пока на сборы не возьму».

Есть ли разница между сборами у парней и девушек? Отличается ли как-то подготовка к прыжкам в разное время года?

Девчонок и мальчишек собираем и готовим одинаково. Но по моему опыту, девчатам такой экстрим больше нравится. Например, на сборах намечено десять подъемов в небо. И, если парни могут выбрать, на какой из них идти, девчонки идут на все. Сколько раз было такое: стоим, формируем команду на следующий взлет, а девочка, едва успев приземлиться, уже бежит по полю, парашют за спиной волочится, а она кричит: «Подождите меня!» И попробуй откажи, обида будет огромная. Конечно, есть и сезонные нюансы. Зимой прыгать чуть тяжелее, ведь помимо парашюта на курсанте еще и утепленный комплект одежды. Плюс поток воздуха холодный и очень колючий. У всех мерзнут кончики пальцев на стропах управления, это крайне неприятно. Знаю, у людей складывается впечатление, что в сугробы приземляться безопаснее. Это ерунда. Под снегом может быть пень, в который влетишь так, что костей не соберешь. Некоторые также считают, что приземление на воду более мягкое. Но, упаси бог, в воде будет плавать лист лопуха или газета - приземление по жесткости сравнится с бетонной поверхностью.

А вы помните свой первый и самый экстремальный прыжки?

Конечно. Первый состоялся в 1982 году, когда я был 17-летним курсантом Балашовского высшего военного авиационного училища летчиков. А самый страшный прыжок случился из-за ошибки штурмана, который недобросовестно отнесся к работе и не сделал расчет на выброску парашютистов. Произошло это не в местах боевых действий, где всякое может случиться, а на учебно-тренировочных сборах. Я тогда улетел на свалку вторчермета, где перерабатывали металлолом. Вот это было действительно страшно! Летишь, а внизу, куда взгляд не кинь, железо ржавое, штыри торчат! И выбор один - или получить серьезные травмы, или погибнуть. Я с трудом выбрал пятачок сантиметров 80 на метра полтора и ухитрится на него попасть. Напоролся боком на какую-то арматуру, до сих пор последствия остались. Поэтому еще раз напоминаю - нельзя относиться безалаберно к парашютным прыжкам, вся команда должна быть ответственной. Но это один такой прыжок, а сколько было прекрасных, которые потом снились годами! Самый запоминающийся - с борта вертолета К-27, что относится к палубной авиации. Тогда мы тренировались в Приморье, на высоте 4 тысячи метров. Я встал на ступеньку, посмотрел вниз и остолбенел… Целый мир раскинулся как на ладони, весь край материка виден: горы, леса, море! Меня по плечу командир хлопает, мол, двигайся давай, а я не могу, смотрю, как завороженный, на эту красоту. Конечно, небо не отпускает. Снится беспрестанно, как на пенсию ушел... Сейчас, правда, уже реже… Я прямо ощущал, как лечу, управляю стропами, как натягиваются мышцы в плечах, и вот я уже опускаюсь, становлюсь ногами на землю - и просыпаюсь. Небо - это любовь на всю жизнь.

Подготовка к полету

Для допуска курсанта в полет нужна серьезная подготовка. Дети, по словам Павла Владимировича, умеют сами укладывать парашюты, но к сборам их все равно готовят только взрослые профессиональные инструкторы, исключений быть не может. Они делает минимум три контрольные проверки на укладке, проверяют буквально каждую стропу. Потом инструктор опечатывает парашют и кладет в сумку. Затем уже на аэродроме, когда ребята становятся на линию старта, командир смотрит на их внешний вид и оценивает степень готовности к прыжку. Дальше курсантов проверяет выпускающий, и только после этого можно войти в воздушное судно.

На тренировках и сборах ребята летают с моделью парашюта Д-1-5у, это золотой стандарт еще советских времен. Да, он недешев и достаточно тяжел, но зато абсолютно надежен. На нем можно совершать прыжки с высоты от 100 до 4000 метров.

Павел Владимирович Захаров - военнослужащий, служил в авиации, участвовал в боевых действиях на таджикско-афганской границе. Член Всероссийского союза общественных объединений ветеранов десантных войск «Союз десантников России». Совершил более 600 прыжков. В прошлом был председателем Союза десантников Сахалина и командиром парашютного звена аэроклуба ДОСААФ, последнюю группу выпустил в 2013 году.  Был руководителем ВСК «Десантник», но по семейным обстоятельствам перешел на должность инструктора-преподавателя.

Фото предоставлено ВСК «Десантник».