В поисках истины: известные российские историки размышляют о времени, в котором мы живем

Этот масштабный научный форум проводится в Южно-Сахалинске регулярно с 2010 года, и нередко воспринимается как узконаправленное мероприятие. Действительно, традиционные темы, посвященные лингвистике и русскому языку, проблемам образования, историческим исследованиям, философскому осмыслению событий прошлого и настоящего, не рассчитаны на массового потребителя. Но суть и предназначение Кирилло-Мефодиевских чтений вовсе не в том, чтобы привлечь как можно больше восторженных слушателей. Они рассчитаны на участие людей, которых принято называть лидерами общественного мнения. Именно с их помощью оно и формируется, и именно от них зависит, как гражданское сообщество будет воспринимать и осмысливать значимые для нашей страны и всего мира события.

Программа

- В этом году чтения были посвящены двум знаковым для отечественной истории темам - Великой Победе над нацистской Германией и милитаристской Японией и духовному подвигу святителя Тихона, Патриарха Всероссийского, - пояснил один из организаторов форума, председатель отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Южно-Сахалинской и Курильской епархии протоиерей Виктор Горбач. - Соответственно, участниками стали священнослужители, ученые, преподаватели и студенты Сахалинского государственного университета, других вузов, педагоги, представители общественных молодежных организаций, независимые исследователи.

Подготовка к чтениям ознаменовалась большим событием: в историческом парке «Россия – моя история» была представлена передвижная выставка «Русская Голгофа», подготовленная Мемориальным научно-просветительским центром «Бутово».

В дни проведения чтений их участники говорили о том, как отражается в нашей литературе история Великой Отечественной войны, Великой Победы, Русской Православной церкви, что делается и что необходимо для поддержки института семьи и сохранения традиционных ценностей. Отдельно обсудили роль современных медиа-ресурсов в диалоге церкви и общества. Завершились чтения показом документального фильма «Голгофа Патриарха Тихона».

Гости

Одна из традиций Сахалинских Кирилло-Мефодиевских чтений – участие ведущих российских ученых, публицистов, известных священнослужителей. Так было и на этот раз.

Гостями нынешнего форума стали люди именитые. Это доктор исторических наук, профессор Николо-Угрешской православной духовной семинарии Владимир Лавров и директор Мемориального научно-просветительского центра «Бутово», член Церковно-общественного совета при Патриархе Московском и всея Руси по увековечению памяти новомучеников и исповедников Церкви Русской Игорь Гарькавый. Оба гостя – из числа людей, которые участвуют в формировании современной российской повестки, как общественной, так и политической.

Владимир Лавров – автор трудов по истории Православной церкви в России, истории революции 1917 года в Российской империи. В 2012 году он обратился в Следственный комитет России с заявлением о проверке работ Ленина на наличие в них экстремизма, пояснив: «Нужно дать юридическую, правовую оценку преступлениям против человечности, которые совершил Ленин и которые не имеют срока давности». Эта инициатива стала причиной драки Лаврова в прямом эфире радио «Говорит Москва» 19 апреля 2013 года с политологом Сергеем Черняховским, причем кулаки как последний аргумент пустил в ход политолог. На Кирилло-Мефодиевских чтениях Владимир Лавров выступил с докладом «Великая Отечественная война: взгляд через 80 лет», и «Жизненный путь святителя Тихона, Патриарха Всероссийского в контексте революционных событий 1917 года».

Игорь Гарькавый – историк, максимально погруженный в период политических репрессий 1930-х годов. Он знает биографию практически каждого, кто был расстрелян на Бутовском полигоне, и считает необходимым рассказывать об этих людях и о причинах репрессий. Историк убежден, что понимание тех глубинных внутригосударственных процессов смогут уберечь современное общество от непоправимых ошибок. В ближайшем будущем он намерен плотно работать с сахалинскими историками над уточнением биографии героя Русско-японской войны 1904-1905 годов,  морского офицера Александра Максимова, расстрелянного на Бутовском полигоне в 1938-м. На чтениях выступил с докладом «Жизненный подвиг патриарха Тихона» и лекцией «Герой обороны Сахалина капитан Александр Максимов. Путь русского офицера».

Нам удалось записать интервью с Владимиром Лавровым и Игорем Гарькавым, которые мы публикуем на нашем сайте. Возможно, кому-то какие-то утверждения моих собеседников покажутся спорными. Но это их точка зрения, на которую они, как и каждый из нас, имеют полное право.

Так что читайте, думайте, спорьте.

 Владимир Лавров

 - Владимир Михайлович, вы – историк, получивший образование в «махровые» советские годы. Изначально – младший научный сотрудник сектора произведений Ленина Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. Когда учились, одним из профилирующих предметов наверняка был атеизм.

 - По научному атеизму – пятерка…

 - Однако с 2004 года вы – руководитель Центра истории религии и Церкви, сегодня – профессор духовной семинарии. Как происходила смена мировоззрения?

 - Сначала об Институте марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. Дело в том, что лет в 17, когда уже хотел стать историком, полагал, что все наши трудности, достижения и беды из 1917 года, из Октябрьской социалистической революции. Чтобы разобраться, купил полное собрание сочинений Ленина и стал читать тома по революции. Просто от начала до конца прочитал ряд томов. Это было очень интересно, и в результате фотография Ленина оказалась на моем столе. Одновременно то, что я читал у Ленина, очень расходилось с тем, что читал в учебнике, и очень расходилось с тем, что говорили преподаватели. Ленин оказался гораздо интереснее, глубже, притом он упоминал тех людей, о которых не смели говорить преподаватели, не смели писать авторы учебников. То есть через Ленина открывалась более объективная картина того времени, и это было доступно. Правда, среди моих однокурсников его почти никто не читал. Таких «сумасшедших», как я, было всего несколько на 115 человек курса.

Вот откуда мой интерес к Ленину, и ответ на вопрос, как я оказался в секторе его произведений. Этот сектор издавал собрания его сочинений, допечатки, отдельные работы, очень хорошую Биографическую хронику выпустил. Потом я ушел из Института марксизма-ленинизма, поступил в аспирантуру Академии наук.

Как историк, формирующийся ученый, я, еще будучи студентом, изучал документы. Не просто слушал, что сказал преподаватель и зубрил то, что написано в учебниках. Уже тогда понимал, что из нас готовили не преподавателей, не ученых, а пропагандистов, потому читал и то, что не входило в учебную программу. В результате еще со студенческих лет год за годом росло понимание, что на самом деле было далеко не так, как нам преподают, как показывают по телевизору. А в Институте марксизма-ленинизма получил доступ в том числе к архиву, к многочисленным неопубликованным воспоминаниям о Ленине.

Происходило очень драматичное осмысление того, что Ленин был не таким, каким нам его изображают. Поэтому я действительно пережил внутреннюю драму. И, наконец, уже в более поздние времена у меня появились книги в том числе о Ленине, где дается критический разбор этой фигуры, критический разбор того, что у нас творилось в те годы. И, конечно же, когда я узнавал о страшных преступлениях, которые совершали большевики, в том числе по распоряжениям Ленина, я не мог этого принять. Совесть не позволяла! Вот так постепенно менялось отношение к Ленину, к марксизму-ленинизму, к советской власти, и поменялось настолько, что я сформировался как русский православный историк.

Теперь о вере. Здесь более долгий процесс. Еще в школе, классе в восьмом пошел посмотреть талантливую экранизацию Ивана Александровича Пырьева «Братья Карамазовы», и был потрясен. Мои родители - атеисты, одноклассники, учителя – абсолютно все атеисты! А я сразу полюбил Алешу Карамазова!! Пришел домой, взял с книжной полки «Братьев Карамазовых» и запоем прочитал, в том числе беседы и поучения старца Зосимы. Я не стал верующим, но увидел другой мир. Это был первый шаг.

На первом курсе пединститута удалось добыть Библию. Купить ее было невозможно, только добыть. Потом познакомился с верующим преподавателем древнерусской литературы. Как-то мы друг другу приглянулись, и оказалось, что он православный. Его позже уволили за веру, студенты донесли, что он в церкви молится. Он ушел и вскоре принял постриг, стал архимандритом. Это Виктор Авраамович Мамонтов, который вырос и выучился в Южно-Сахалинске и несколько лет преподавал в вашем пединституте (ныне СахГУ). Мы с ним часами в ближайшем парке сидели, обсуждали Библию, Ветхий Завет, Новый Завет. Замечательные были беседы.

Но это очень долгий процесс, мне мешал ум аналитический, я анализировал тексты. Крестился только в 1995 году, уже имея двоих детей. То есть сделал сознательный выбор. Сейчас я, как православный историк, пытаюсь осмысливать в том числе духовную составляющую, духовную глубину истории России.

Вот так это у меня происходило, через переживания, через развитие, через споры, через чтение литературы, через храм. Помню, как ходил в Елоховский собор, и там чувствовал, что я одновременно и в прошлом, и в настоящем. Церковь позволяет себя ощутить в межвременном пространстве.

 - Сегодня мы наблюдаем любопытную вещь: российские патриоты разделились на два лагеря, причем камнем преткновения стали две исторические фигуры – Ленин и Сталин. Одни, в том числе лидер общественного мнения писатель Захар Прилепин, утверждают, что это гении, великие преобразователи мирового устройства. Другие, в том числе вы, считаете их преступниками и террористами. Впрочем, накал страстей вам известен не понаслышке, насколько я знаю, однажды в дискуссии на радио у вашего оппонента кончились аргументы, и он пошел в рукопашную…

 - Это не худший вариант, на меня было покушение. Ночью закачали в комнату нервнопаралитический газ. Дело в том, что у сталинистов, у коммунистов аргументов нет. Если на радио или телевидении возникает дискуссия, они норовят перевести ее в митинг, поскольку ответить аргументированно не могут, потому что не знают истории. Вот с чем приходится сталкиваться, поэтому в принципе эти дискуссии бесполезны. Если я в них участвую, то ради тех зрителей и слушателей, до которых можно донести информацию.

То, что Ленина называют террористом, звучит для многих шокирующе. Люди привыкли к образу дедушки Ленина, который на елке детей по головке гладил. Но возьмите документы, почитайте, что писал Ленин в октябре 1905 года. Это, кстати, было опубликовано в советское время. Что он пишет? А вот что: грабьте банки, убивайте полицейских, лейте кислоту и кипяток на головы солдатам и офицерам. Я не случайно сказал про октябрь 1905 года. Восстание в Москве когда было? В декабре 1905 года. А Ленин призывает взрывать полицейские участки и убивать в октябре, когда жизнь была еще мирной. Это самый настоящий терроризм и экстремизм.

А когда Ленин уже был председателем совета народных комиссаров, он отдал распоряжение расстрелять как можно больше священников. Оно было опубликовано в журнале «Известия ЦК КПСС» самими коммунистами. Ну вот как к этому относиться? И потом у него же бесконечно - расстрелять, расстрелять, расстрелять. Понимаете? Но у нас Ленина не читают…

Когда я дискутирую с его последователями, чувствую, что какая-то черная энергия от них идет. Не дай Бог они придут к власти, они этого только и ждут, чтобы сажать и расстреливать. Заигрывание с коммунистической, сталинистской публикой может для страны закончиться большой трагедией. Поэтому нужна просветительская работа, нужно проговаривать историческую правду, объяснять, кто такой Ленин, кто такой Сталин. Это очень сложно, не все на это решаются. Вот, например, на Сахалине местные коммунисты требовали запретить основанную на исторических фактах выставку «Русская Голгофа», она, кстати, успешно проходит во многих регионах при поддержке Фонда президентских грантов. Очень многое зависит от конкретных людей, от редакторов, от средств массовой информации. 

 - Серьезная проблема нашего времени - неуважение к памяти о Великой Отечественной войне. Такие моменты обескураживают. Например, недавно в Южно-Сахалинске мальчишки пытались затушить Вечный огонь на площади Славы. Как вы думаете, почему у нас пробуксовывает патриотическое воспитание? Где найти ту золотую середину, чтобы не отвратить детей и подростков формальностями, но и не скатиться к ура-патриотизму?

 - Поступок этих мальчишек - зона ответственности родителей и, безусловно, школы. А причина того, что происходит именно так - нехватка элементарных знаний. Это наша беда. В общем-то Великая Отечественная уже далеко, более 80 лет прошло с тех пор, и нынешнее поколение не знает, как это было.  Поэтому, если ты преподаватель истории, то должен так о ней рассказать, чтобы детям было интересно. Не просто обзор, а проблемно, о конкретных людях, конкретных подвигах и событиях. Ну и книжки все-таки надо читать. На спектакли ходить. Смотреть наши замечательные фильмы о войне, чтобы прошлое было более осязаемо для детей и подростков.

Своим детям я лекции не читал, я им показывал фильмы. Когда отдыхали на Черном море, съездили в Новороссийск, на Малую землю, где Леонид Ильич Брежнев достойно сражался. Он был политрук, и не в штабе сидел, а воевал на передовой. Мы с сыном ходили по Малой земле, это мыс, который выдается в море, с горы все простреливается, ни одного дерева, и непонятно, как там вообще можно было держать оборону? Поэтому бойцы буквально вгрызались в землю. Когда там находишься, ты понимаешь, что это подвиг.

Таких мест много, куда можно отвезти ребенка, рассказать, поговорить, обменяться мнениями. Это, опять же, то, что могут сделать и родители, и учителя. Я был в вашем прекрасном музее «Победа» в Южно-Сахалинске, говорил с его директором Юрием Филипенко, там замечательные экспозиции и по Второй Мировой войне, и по русско-японской. Именно там надо проводить интересные и наглядные уроки истории. Однако не умолчу о двух недостатках: на большом портрете император Николай II проводит совещание с генералами в халате. Такого быть не могло, подобное изображение дискредитирует государя. И второе: биографическая справка о Сталине дана исключительно положительная, ни слова о его ошибках и преступлениях.

 - Понимаю, что вы не оракул, но, как историк, наверняка можете смоделировать ближайшее будущее, исходя из сложившейся ситуации. Что нас ждет в связи с теми событиями, которые мы сейчас переживаем, о которых мы слышим каждый день?

 - Действительно, складывается напряженная ситуация. Западные страны проводят агрессивную политику в различных регионах планеты. Игнорируют правила международного права, накачивают киевский режим оружием и переходят все красные линии.

Мы сегодня слышим призывы к перемирию, чтобы с обеих сторон перестали стрелять, чтобы перестала литься кровь, что там тоже русские люди. Но не будем забывать о главном: если мы заключаем перемирие с существующим киевским режимом, то на нашей границе останется крупное вражеское государство. И реально оно уже сейчас - форпост НАТО. Поэтому даже после перемирия нельзя исключать новый раунд военных действий.

Здесь есть историческая аналогия. При Николае II в начале 1917 года планировалось, что русские войска в составе армий стран Антанты осенью займут Берлин. Но грянула Февральская революция, Николай II был свергнут, а в 1918 году большевики заключили сепаратный мир с немецкими агрессорами. И что? Пришлось брать Берлин, но уже в 1945 году, с гораздо большими потерями. Не взяв Берлин в 1917-м, мы оставили, не выкорчевали немецкий национализм и милитаризм, дали ему возможность развиться. Я думаю, аналогия понятна. Если мы не берем Киев, то останется существующий режим, и не важно, Зеленский там будет или его последователь. Через сколько-то лет реален новый виток противостояния. Поэтому нам необходимо иметь самую современную армию, успешно развивающуюся экономику, чтобы быть к этому готовыми.

И, конечно же, вызывает тревогу происходящая советизация, сталинизация. Куда с этим можно прийти? К разделению, расколу общества, как следствие ослаблению государства. Я дважды ездил на Донбасс с гуманитарной помощью. Был на передовой, говорил с бойцами, и никто там не вспоминает о Ленине, Сталине, Дзержинском, Артеме. А вот о Боге говорят охотно. Берут и читают книжечки православные, и даже о вреде нецензурной брани. Нашивки со Спасом, с Георгием Победоносцем очень популярны, разбирают их, просят привезти еще. Понимаете? Очень доброжелательные, хорошие ребята. Это уже совсем другие поколения, сталинизм и советизация им чужды.

 - Почему посчитали для себя нужным приехать на Сахалин, участвовать в Кирилло-Мефодиевских чтениях?

 - Я на Сахалине в четвертый раз. А началось все с того, что однажды мне позвонил отец Виктор Горбач. Мы не были знакомы. Он сказал, что смотрит мои передачи по телевидению, слушает по радио, что-то читал. И пригласил на молодежный православный форум, который у вас в феврале проходит. Я приехал, и мне очень понравилось. У вас замечательные ребята! И форум прекрасно организован. Молодежь живет несколько дней в прекрасном месте под Южно-Сахалинском, любой может подойти к священнику, поговорить о том, что его волнует. Там же проходят лекции, экскурсии, встречи. Еще очень важно, что эти очень хорошие ребята и девушки знакомятся друг с другом, общаются, создается круг православных единомышленников. Замечательное мероприятие.

Уже во второй раз приезжаю на Кирилло-Мефодиевские чтения. И не могу не приехать, потому что Кирилл и Мефодий - мои небесные покровители. Я родился в день их памяти. Очень интересные в эти дни проходят выступления. И, конечно же, слышал о том, как красиво на севере Сахалина. Надеюсь поехать и туда.

 Игорь Гарькавый

 - Игорь Владимирович, вы получали образование одновременно в светском и православном вузах. Но ведь вы родились в 1971 году, расцвет эпохи застоя, Православная церковь находилась под пристальным вниманием государства, и посещать ее категорически не рекомендовалось.

 - Моя семья изначально была православной. Я в детстве бывал на богослужениях и даже несколько раз причащался. Моя бабушка и тетки пели в церковном хоре. Но в подростковом возрасте стал полностью не церковным человеком.

Воцерковление было связано с тем периодом, когда я оказался в армии. Был призван с вечернего университета им. В.И.Ленина. За время службы в моей жизни произошли серьезные изменения, я встретил духовного наставника, протоиерея Глеба Каледу, и мне захотелось получить одновременно еще и духовное образование. Когда вернулся, восстановился на дневное отделение университета, и посещал занятия на катехизаторских курсах, которые потом превратились в православный Свято-Тихоновский гуманитарный институт. Вот и получилось, что на дневном отделении я получал светское образование, а на вечернем - богословское.

Это действительно для меня оказалось очень важным. Мой прадед по отцовской линии был дьяконом. Изучая историю его жизни и гибели в 1932 году, я для себя открыл эту тему. Но тогда, конечно, я только прикоснулся к ней, просто зафиксировал в своем сознании, поскольку начал изучать свою родословную еще в то время, когда был невоцерковленным человеком.

А вот когда мне довелось встретить отца Глеба и познакомиться через него с жизнью и подвигом новомучеников и исповедников Русской Православной Церкви, я и историю своей семьи стал по-другому воспринимать. Это произошло в 1989 году и совпало с началом прекрасного времени церковного возрождения в стране.

 - Вы занимаетесь исследованием сталинских репрессий - одного из самых трагических периодов истории советской России. Очень сложно читать материалы о том, как тогда расправлялись с людьми, тяжело погружаться даже ненадолго в то страшное время. Что побудило вас заняться этим историческим периодом вплотную? Насколько я понимаю, это дело вашей жизни…

 - Вы знаете, я изначально увлекался Древней Русью, изучал древнерусскую литературу, летописание, даже проводил исследования. Но оказалось, что эта академическая тема очень далека от повестки, которую формировало время. Возрождалась Церковь, и нужно было изучать и систематизировать сведения о людях, пострадавших за веру.

Конечно, для меня процесс перехода от Древней Руси к новомученикам был не самым простым, и даже болезненным. Сначала я стал преподавателем Российского православного университета святого Иоанна Богослова в Москве, 12 лет читал курс «История русской православной церкви». Но изданий о периоде 20-30-годов тогда практически не было, только те, что выходили за границей, и мне приходилось собирать материал буквально по крупицам. Но эта тема становилась для меня все более актуальной, а потом получилось так, что один из моих старших товарищей, сын протоиерея Глеба Кирилл Глебович Каледа занялся в 1995 году строительством храма на Бутовском полигоне. Пригласил меня принять участие в этой работе, и я стал туда приезжать время от времени. Добираться до полигона тогда было очень сложно, я жил ровно на противоположном конце Москвы, дорога занимала два с половиной часа в одну сторону, и я не мог себе позволить часто там бывать. Но стал приезжать все более и более регулярно.  Это место чем-то меня притягивало…

А с 2002 году Кирилл Глебович, к тому времени уже ставший священником, предложил создать на Бутовском полигоне научную организацию. Это было абсолютно правильное решение. Бутовский полигон - место массовых расстрелов, с 8 августа 1937 года по 19 октября 1938 там были казнены 20 762 человека. Среди них много выдающихся государственных и общественных деятелей, известных церковнослужителей, людей с удивительными судьбами. Изучение их жизненного пути, как и самого факта массовых репрессий неизбежно требовало научного подхода. Поэтому мы создали в Бутово Мемориальный научно-просветительский центр. Я стал его директором, мы ведем работу, основанную на научной методологии, и здесь мне очень пригодились мои прежние компетенции.

Для начала мы изучали традиции отечественной культуры памяти. Как это не парадоксально, но оказалось, что никто не мог нам объяснить, каким образом нужно увековечивать память тех, кто стал жертвой политических репрессий. Понимали, что делать это необходимо, но в какой форме?

Конечно, перед нами был пример сохранения памяти о героях революции и Великой Отечественной войны. Но мы понимали, что в нашем случае не только содержание историческое другое, здесь форма памяти должна быть иной. Дело осложнялось тем, что все христианские традиции, которые существовали до 1917 года в публичном пространстве, были полностью уничтожены. Не было христианских музеев, христианских монументов, сохранились лишь очень немногие храмы-памятники. Но и они к нашему, скажем так, предмету – мемориализации - не совсем подходили, потому что в основном были посвящены воинам.

Все эти обстоятельства заставляли искать какие-то другие традиционные основания для мемориальной культуры, мемориальной деятельности. Понятно, что не я один этим занимался. Мы привлекли специалистов, искали людей, которые в разных научных учреждениях Москвы и Петербурга занимаются этой тематикой, и пытались на основе их исследований вывести нужные нам алгоритмы, то есть создавали методологию. Эта работа еще не завершена, но уже дала определенные результаты.

Изучение архивных материалов, создание баз данных и многое из того, что пришлось делать на Бутовском полигоне, не то чтобы кардинально изменили предмет моего научного интереса, но заметно его расширили. Сегодня наша миссия в том, чтобы соединить разные пласты разорванного поля русской культуры, восстановить единство русской духовной и мемориальной традиции.

 - Знаю, что вы восстанавливаете биографии расстрелянных в Бутово людей, пытаетесь проследить их жизненный путь, и наверняка совершаете множество открытий.

 - Совершенно верно. Главный наш ресурс – сайт https://sinodik.ru. Это фактически интернет-энциклопедия, где собираются сведения о всех пострадавших в Бутове. Там аккумулируются материалы, добытые нами в архивах, и информация, которой с нами делятся родственники. Все это в целом дает очень интересную картину, но она довольно пестрая, потому что о ком-то информации много, а о ком-то только скупая справка из архивного дела. Иногда приходится восстанавливать историю по крупицам.

Собственно, именно это обстоятельство отчасти привело меня на Сахалин. Во время одного из исследований удалось познакомиться с судьбой удивительного человека. Это Александр Прокофьевич Максимов. Еще два года назад я совершенно не подозревал о его существовании, пока мы не начали готовиться к 110-летию начала Первой мировой войны. При поддержке Фонда президентских грантов мы занялись организацией выставки «Забытый герой Великой войны», которая прошла с большим успехом и сопровождалась общественными мероприятиями.

Так вот в процессе в процессе изучения списков пострадавших в Бутове офицеров русской императорской армии и императорского флота мы наткнулись на имя Максимова. И оказалось, что он герой не только русско-германской войны, но и русско-японской.

Александр Прокофьевич был старшим офицером крейсера «Новик». Он организовывал оборону поста Корсаковского от японских военно-морских сил, и делал это с потрясающим, я бы сказал, героизмом, творческим подходом и смекалкой. После затопления крейсера моряки под его командованием оказали ожесточенное сопротивление японцам на юге Сахалина, и вошли в русскую историю.

Кроме того, выяснилось, что Максимов - великолепный инженер-механик. Он организовал поднятие и перевозку на сушу с затопленного корабля тяжелых артиллерийских орудий, причем создал для этого специальные плавучие краны из старых барж. В его вахтенном журнале, который я изучал в архиве ВМФ, сохранились чертежи этих самодельных кранов. Потрясающая инженерная смекалка.

С помощью этих орудий моряки смогли отбить два штурма японских миноносцев, потом влились в партизанский отряд Иосифа Алоизовича Арцишевского, Максимов смело сражался, но после тяжелых боев оказался в японском плену. Выжил, вернулся на родину, был участником русско-германской войны, командовал минными тральщиками на Балтике. После 1917 года остался в Советской России и даже совсем недолго был начальником морских сил Черноморского флота. Это должно было бы дать ему определенные почет и уважение, но этого не случилось. За свое прежнее служение государству, царю и Отечеству он был отправлен в отставку и уже как простой пенсионер проживал в Москве, где и стал жертвой доносов своих соседей по коммунальной квартире. Кроме бытовых претензий, Максимова обвиняли в том, что он праздновал Масленицу и Пасху. Первый донос был написан в 1936 году, но забрали Александра Прокофьевича только после второго, в конце августа 1937 года, приговорили к расстрелу и казнили на Бутовском полигоне 11 декабря 1937 года. В этот же день был расстрелян известный церковный деятель, митрополит, ныне священномученик Серафим (Чичагов).  

Один из разделов нашей выставки мы посвятили Максимову. А когда стали поднимать публикации о нем, узнали, что его личностью интересуются на Сахалине. Выяснили, например, что в Южно-Сахалинске, в гимназии №3 есть музей, который носит имя Максимова. А приехав на остров, я с радостью увидел в Музейно-мемориальном комплекса «Победа» реконструкцию артиллерийского орудия, поднятого матросами с затопленного «Новика» для защиты поста Корсаковского.

Теперь будем работать вместе с сахалинскими коллегами, чтобы вернуть доброе имя этому человеку. Проблема в том, что Александр Порфирьевич Максимов, блестящий морской офицер, герой, оклеветанный своими нечистоплотными соседями, долгое время не был реабилитирован. Сделать это удалось только в 90-е годы. О том, что он командовал Черноморским флотом, выяснила историк-исследовательница Елена Викторовна Ращупкина-Лопухина из Корсакова, но информация об этом нигде не указана. Получается, человека вычеркнули из истории, и для многих он существует как бы в серой зоне.

Сейчас сталинисты говорят, что просто так тогда людей не арестовывали, дескать, в чем-то да был виноват. Наша задача – разрушить это несправедливый миф. Доказать, что на самом деле эти люди не были врагами народа, они были тем самым народом! И именно они как раз и олицетворяли здоровые творческие силы, загубленные в результате жестокой политики государственного террора, которая не имеет никаких оправданий. Пример с Александром Порфирьевичем Максимовым - иллюстрация нашей работы.

 - Совершенно новый подход к новейшей истории православия в России продемонстрировал нынешний митрополит Симферопольский и Крымский Тихон (Шевкунов) в своей книге «Несвятые святые», причем сделал это живо, интересно и, скажем так, не канонически. А потом стали появляться православные блогеры, первым из которых я считаю, конечно же, протоиерея Димитрия Смирнова. Сегодня у очень многих на слуху протоиерей Андрей Ткачев, иерей Павел Островский. Рождается новая формация миссионеров-проповедников, нехарактерных для привычного нам образа православного священника. Мне кажется, это нормальное явление, которое соответствует времени. А вы как считаете?

 - Вы, наверное, правы, действительно, миссия должна совершаться на актуальном, понятном для людей, далеких от веры, языке. Это условие успешности миссии, потому что если миссионера не слышат, его слова никогда не попадут ни в сознание, ни в сердце человека. Поэтому сейчас в блогах, в интернет-трансляциях порой выступают замечательные проповедники. Сам формат позволяет раскрыться талантам тех, кто имеет к этому дар Божий. Мне кажется, что бояться новых форматов церковные миссионеры просто не могут по определению. Тем более, что у них – огромное количество прекрасных примеров.

В их числе те же самые Кирилл и Мефодий, в честь которых на Сахалине проводились чтения. Два грека отправились к западным славянам в Моравию, чтобы рассказать им, как прийти ко Христу. Это же потрясающий пример жертвенного служения.

Кстати, Кирилл, в миру Константин по прозвищу Философ, был интеллектуалом и библиотекарем в храме Святой Софии Константинопольской. Люди такого склада сидят среди книг и счастливы. Больше им ничего не надо. Причем он служил в лучшей на тот момент библиотеке в мире с уникальным собранием книг. Его интеллектуальный досуг был заполнен чтением, но христианское жертвенное служение, желание рассказать людям о Боге повлекло его в эту опасную миссию. Этот пример показывает, что надо искать возможности и в новых формах, и на новых территориях, и с новыми людьми, потому что иначе смысл миссии утрачивается.

 - Ваш приезд на Сахалин – это миссия?

 - Я здесь впервые, и привел меня сюда не только Максимов, но и еще одно обстоятельство. У нас в Бутовском центре реализуется масштабный проект создания Общероссийского музея памяти новомучеников «Русская Голгофа». Его частью являются передвижные выставки, которые с 2019 года проходят по всем епархиям Русской Православной Церкви. Экспозиции составлены из хронологических модулей. Первый охватывает период с 1917 по 1921 год, второй – с 1922 по 1925. Данный проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов. Оба этих модуля сейчас представлены на Сахалине по приглашению Его Высокопреосвященства архиепископа Никанора, главы Южно-Сахалинской и Курильской епархии.  

Но оказалось, что местная ячейка КПРФ выступила против этой выставки, и даже обратилась в региональное правительство с требованием ее закрыть. Но 20-е годы, времена красного террора – это история реальных преступлений, совершенных большевиками, когда закрывались церкви, из них изымались ценности, уничтожались и подвергались травле священнослужители, была организована травля патриарха Тихона. Обо всем этом рассказывают документы, представленные на выставке.

Возможно, эта ситуация стала дополнительным стимулом, чтобы пригласить меня на Кирилло-Мефодиевские чтения. Я с радостью согласился, потому что мы, безусловно, должны поддержать островную епархию и наш проект. Сейчас очень важно научиться говорить и воспринимать правду. Она для многих является горькой. Но это как лекарство, иначе не подействует.  

Мы прекрасно знаем, что гонения на церковь продолжались не только в 20-30-е годы, но и вплоть до середины 80-х. И это тоже наша история, которую нужно по крупицам собирать, чтобы восстановить связь с людьми, сумевшими сохранить веру.

Хочу пояснить. Вера – это не школьный предмет, не свод правил о том, какие кто обряды совершает, и какие где иконы ставят. Это осведомленность. А вера – это образ жизни. Это даже не только сама по себе внутренняя убежденность в том, что Бог есть, это универсальное понятие. Оно включает в себя религиозную культуру и мировоззрение, которые были избраны нашими предками в качестве приоритетов и передавались от одного человека другому, из поколения в поколение. 

Потому для нас нынешних так важен опыт людей, которые не по книгам знали, как сохранять веру среди неверующих людей. Они веру выстрадали. Таких соборно прославленных новомучеников и исповедников в нашей православной церкви более 1600 человек, а у Бога и в российской истории XX века сотни тысяч…