В этом году единственный в Сахалинской области женский Свято-Успенский монастырь отмечает 3-летие со дня своего основания.
Еще совсем недавно рядом с небольшим бревенчатым храмом в честь святого равноапостольного князя Владимира, что у села Березняки, почти ничего не было. Контейнер, приспособленный под жилье, времянка на сваях да банька, подаренная новосозданному монастырю. Сейчас его территория огорожена забором, возведены трапезная и игуменский корпус, времянка укреплена, контейнер превращен в паломническое общежитие, а рядом с банькой появился добротный сарай, где живут козы и куры. Вокруг раскинулись теплицы, огород и обширные цветники. Изменился и монастырский храм: его расширили с помощью пристройки, а у входа установили звонницу с колоколами. Всем этим большим хозяйством занимаются пять насельниц. Старшая сестра монахиня Арсения и ее помощница монахиня Нектария – родные сестры, почти 15 лет отслужившие в Никольском ставропигиальном (Ставропигия - статус, присваиваемый православным монастырям, делающий их независимыми от местной епархиальной власти и подчиненными непосредственно патриарху или синоду – Прим. ред.) женском монастыре, что в селе Шостье Рязанской области. Инокиня Нина - их родная мама. Две послушницы - Екатерина и Фотинья. Сестрам помогают паломники, которые приезжают сюда регулярно. Недавно в Свято-Успенский монастырь отправилась и я, чтобы своими глазами увидеть, как живет женская обитель. Устав обители строг. Его стержень – молитва. Она сопровождает сестер всегда и везде, но особое молитвенное сосредоточение, конечно же, приходит в храме. Первая служба начинается в 5.30, когда читается монашеское утреннее правило. После сразу служится литургия. Затем послушания, обед, и в 16 часов сестры отправляются на всенощное бдение. Далее ужин, свободное время, келейные молитвы, а в полночь матушки идут на полунощницу – особую ночную службу. Затем недлинный сон – и снова в храм.
Послушанием называются определенные старшей сестрой обязанности, которые выполняются беспрекословно. В монастыре рабочих рук не хватает. А тут еще матушка Арсения и послушница Екатерина уехали в Москву на сессию, поэтому я, конечно же, постаралась помочь. Вскопала грядку в огороде, посадила черемшу. После обеда убрала со стола, перемыла посуду. Ну и, конечно, занималась своими прямыми обязанностями –разговаривала с сестрами. Послушав их, поняла, что лучше, чем они, сказать о монашестве и монастырской жизни не смогу. Потому им слово.
Екатерина Загорская, послушница Никольксого монастыря:
- Мне было 13 лет, когда я попала в Шостье. Но я не ушла в монастырь, а постоянно туда приезжала. За эти годы школу окончила, заочно – институт. Так что я и при монастыре послушницей, и в миру. А на Сахалин приехала потому, что мы с матерью Нектарией в Шостье много чего вместе пережили, поднимая Шостьенский монастырь. Потом и мать Арсения туда приехала. А настоятель обители, почивший уже архимандрит Петр, – наш общий духовный отец. Поэтому я приехала сюда помочь матушкам поднимать сахалинский монастырь. К тому же я их давно не видела, соскучилась. Ну и Сахалин захотелось посмотреть. Когда выходила из самолета, подумала: ляжет остров мне на сердце, или нет? Лег! Мне сразу все очень понравилось. Погода изумительная, солнце, сопки… Кстати, наши сестры из Шостьенского монастыря почти все хотят здесь побывать. Так что мостик между Шостьей и Сахалином уже есть.
– Меня Натальей звали в миру. А мой духовник архимандрит Петр меня всегда Ниной называл. Откуда-то знал, что я в иночестве получу это имя… Да, мы всей семьей в монастыре. Обе дочери и я. И муж мой Геннадий здесь, но он не пострижен. Поначалу, когда дочери ушли в монастырь, я жила в Москве, а Геннадий на родине, в Сибири. Но потом поняли, что мы одна семья, родные при любых обстоятельствах. Правда, он сопротивлялся, конечно, говорил, что мирской, кричал мне: «Вот, девчонок загнала в монастырь!», а я ему: «Езжай, вызволяй! В чем дело-то?» Собрался, поехал вызволять и так там и остался. Но еще долго надеялся, что они выйдут замуж, родят внуков, и все будет как у обычных людей. Сейчас, похоже, смирился, хотя по-прежнему утверждает: «Я мирской!» Но помогает нам очень, мы не знаем, что без него делали бы. Правда, первые полгода я на Сахалине сильно тосковала. А потом один священник мне сказал, что это материковая болезнь. Молитесь, говорит, и все пройдет. Я батюшке Петру позвонила, он помолился, и отпустило. У него очень сильная молитва. Мы это ощущаем даже сейчас, когда его нет с нами. Я не жалею, что так сложилась наша жизнь. Меня это устраивает. А радоваться будем, когда на небесах окажемся.
– Я замужем была, жила в Хабаровском крае, в поселке Новый Ургал, и в семье возникли большие проблемы. А мама моя и сестра с мужем живут на Сахалине, меня позвали в гости посмотреть остров. Приехала, они мне показывают «Горный воздух», море, а я мечтаю о тишине и одиночестве. Сказала маме, что хочу пожить в монастыре, и она привезла меня сюда. Мне здесь очень понравилось: сестры все такие живые, поют в храме по-особенному, и все так хорошо…Я тут месяц пробыла, на все службы ходила, и было мне радостно здесь. А когда собралась уезжать, попросила у матушки разрешения в храме переночевать. Так хотелось побыть одной, почитать, подумать. Она разрешила, и я всю ночь там была, а в 6 утра позвонил мой духовный отец и благословил меня на монастырь. Я хочу стать хорошей монахиней, молиться за себя и своих детей. Еще в юности подумывала уйти в монастырь, но у нас храма не было, и даже не у кого было спросить, как это можно сделать. А сейчас я понимаю, что не могу жить без Бога. Правда, старшая дочь моего решения не приняла и общаться со мной не хочет. Говорит: мол, раз ты туда ушла, значит, от нас отреклась. Тяжело было это слышать и принимать, но сейчас я думаю, что когда-нибудь дочери меня поймут и тоже придут в храм. Живу я здесь уже больше года и готовлюсь к иночеству. Монахи – это ангелы, а стать ангелом – это очень ответственно…
– Я в миру была активная, веселая, мне нравились шумные компании, и о смысле жизни я думала только в таком ключе: космос где-нибудь кончается или нет? Когда переехали с мамой в Москву, я уже жила отдельно, работала и даже собиралась замуж. Но как-то тошненько мне было. А почему – объяснить невозможно, но чего-то не хватало. И тут произошли события, которые все перевернули. Для начала мама уговорила меня поехать с ней в церковь, и там я причастилась, совершенно бессознательно. Потом отправились в Троице-Сергиеву лавру, и там, тоже случайно, попала на исповедь. Священник был суровый, наложил на меня епитимью и велел приехать через полгода. В тот момент, очевидно, Господь уже прикоснулся ко мне, и я поняла, что вроде бы и хочу жить, как раньше, но не могу. Полный раздрай. Приехала в лавру через полгода, но того священника там уже не было, и меня отправили к архимандриту Петру, который потом стал моим духовником. Разговариваю с ним, реву, и не потому, что жалко себя, а оттого, насколько бездарно и глупо я прожила свою жизнь. А батюшка говорит: «Ты ж сама понимаешь, что надо тебе в монастырь. Поедешь?» И я ответила: «Поеду». С тех пор уже 15 лет прошло. Единственное, о чем сейчас жалею, что так долго прожила без Бога. Помыслы лезут в голову, воспоминания, сожаления – это все есть, и никуда от меня не ушло. Просто взрослее становлюсь и уже иначе какие-то вещи воспринимаю. Барахла ненужного в душе много накопила, и нужно от него избавляться.
Я провела в монастыре всего сутки. Сразу по приезде попала на всенощное бдение, после душевно трапезничала с сестрами, прошла испытание монашеским молитвенным послушанием, отстояв с насельницами весь круг ночных и утренних служб. Съездила в Южный за просфорами. Перегладила всех местных кошек, коих больше десятка, пообщалась с козами, одна из которых боднула меня в руку, и даже подружилась с суровым монастырским охранником Бобом – смешным кудлатым псом, любителем колокольного звона. Как только матушка Нектария идет на звонницу – Боб за ней, и воет с упоением!
И вот что удивительно: во всей этой круговерти дел и послушаний меня не покидало ощущение внутреннего покоя. Монастырь стоит ровнехонько между железной и автомобильной дорогами. Мимо него бесконечно проносится шумная суетная жизнь, а в нем она спокойно течет, принося душе отдохновение. Конечно, я сюда приеду еще не раз. Не для того, чтобы принять постриг: я прекрасно понимаю, что стать настоящим монахом и постичь глубинный смысл монашества дано не каждому. Просто мне там хорошо.