В июне 2025 года выйдет новая книга воспоминаний сахалинского писателя и поэта Николая Тарасова

Пару лет назад, копаясь в книжном развале, я нашла небольшой сборник «Сахалин», изданный в 1985 году. Просмотрев оглавление, обнаружила в числе авторов поэта Николая Тарасова. Прибежав домой, тут же позвонила и сообщила ему о находке. Порадовались вместе, и весь день меня не покидало ощущение душевного тепла, которым щедро поделился со мной Николай Антонинович. Мы были друзьями почти 30 лет, именно он и его супруга Анна Сафонова открыли для меня мир поэзии, ввели в круг сахалинских поэтов и писателей. То, что он был в моей жизни, я нынешняя воспринимаю как подарок судьбы. Только так, а не иначе. В начале марта мы попрощались с Николаем Тарасовым. Его регалии и звания можно перечислять долго, но надо ли? Вовсе не они останутся в памяти, а удивительный свет, который дарил нам этот человек.

Владимир Семенчик, поэт, прозаик, председатель Сахалинского отделения Союза журналистов России:

Мы с Колей дружили 40 лет. Позволю себе называть его просто Колей, хотя он на 15 лет старше. Были какие-то перерывы небольшие, когда общались раза 2-3 в году, а могли не расставаться неделями. Он описал нашу первую встречу в своей книге «По велению глупости»: «…однажды летом 1984 года в дверь моего кабинета на газетной «точке» деликатно постучали, и показался худенький юноша в очках, похожий чем-то на Шурика из «Кавказской пленницы». Володя Семенчик, так его звали, попросил посмотреть стихи…» Это был я.

Но мое знакомство с поэтом Тарасовым, правда, заочное, состоялось намного раньше, когда я еще учился в университете в Минске. Читал журнал «Юность», увидел там симпатичное лицо и небольшую подборку стихотворений. Одно мне запало так, что я его помню до сих пор:

Я чувствую себя героем

Занятной повести, где я

По воле автора устроен

В одну из главок бытия.

Мне интересна эта книга,

Где я – от третьего лица.

Где прост сюжет – сложна интрига,

Где есть начало – нет конца.

Спокоен я. Идет завязка.

Сил набираюсь. Хлеб жую.

Покуда автор мой с опаской

Раскручивает жизнь мою.

Ты очень, может быть, талантлив.

Но – что со мной произойдет,

Навряд ли, говорю, навряд ли

Тебе известно наперед.

Мне этой повести занятной

Неясен замысел пока.

Но – ладно, говорю я, ладно, –

Пусть за строкой бежит строка…

Ты больше смыслишь в этой прозе.

В твой дар и разум верю я.

Но будь, пожалуйста, серьезен –

Ведь все же это жизнь моя.

Когда я уже работал в Южно-Сахалинске и принес свои стихи в газету «Молодая гвардия», мне сказали, что есть такой Николай Тарасов, замечательный поэт, и посоветовали с ним познакомиться. Он очень тепло ко мне отнесся, мы часто и много общались на «Литературных посиделках» с талантливыми сахалинскими авторами, естественно, выпивали, читали друг другу новые стихи… Коля никогда не кичился тем, что он старше, что у него уже есть книги и он состоявшийся писатель. Чего в нем никогда не было, так это чванства, напыщенности. Всегда доброжелательный, понимающий, яркий, интересный. Слушать его было наслаждением, он замечательный рассказчик.

Так получилось, что он увлек меня самоцветными камнями. (Николай Тарасов их коллекционировал и профессионально обрабатывал. – Прим. ред.) Это был уже 1990 год. Как-то Коля сказал, что на Монероне просто кладезь халцедонов и агатов. Собралась компания - я, Николай, его сын Антонин-Тоша, писатель Анатолий Тоболяк, поэтесса Людмила Баженова, будущий коммерсант-издатель Николай Курепчиков - и отправились мы на Монерон.

Поездка была волшебная. Жили в палатках на берегу, рядом с птичьим базаром. Правда, нас обещали вывезти оттуда через неделю, но море заштормило, и мы ждали катера еще несколько дней. Запасы еды кончились, пришлось перейти на подножный корм. Я нырял и собирал трубачей и морских ежей, с небольшого самодельного плотика на леску без удочки ловил огромных окуней, а Тарасов с Тоболяком восхищались, как я это делаю. Ну и, естественно, мы бродили по всему острову, собирали самоцветы. Монерон еще больше нас с Колей подружил.

Мы много путешествовали в поисках камней. Помню, в августе 1991 года искали черные агаты на Черной речке – это 18 км от Александровска-Сахалинского. В Москве как раз в те дни случился ГКЧП, и мы, гуляя вдоль берега, слушали Колин транзистор – переживали за Ельцина. Вернулись уже в совершенно другую страну.

Я одним из последних видел Колю живым в больнице - буквально за несколько часов до его ухода...

Для меня он всегда будет жив – просто в другом измерении.

Виктор Воронов, поэт, прозаик, автор-исполнитель (г. Самара):

В конце 80-х - начале 90-х помещение, где находились областное отделение Союза писателей и Сахалинское издательство, было своего рода культурным центром Южно-Сахалинска, да и в целом области. Какие там проходили посиделки, какие разгорались споры - приятно вспомнить! Блаженное время больших иллюзий и  надежд. А какие люди! Саша Смирнов - президент Сахалинского КСП и директор издательства. Володя Семенчик - вольный литератор и начинающий бизнесмен. Толя Тоболяк в полной силе. И Николай Тарасов, который в этом всем был более чем значимой фигурой. Я с ним знаком чуть ли не с середины 70-х. Еще студентом сделал песни из нескольких его стихотворений. Он одобрил все спетое, но в живых осталась песня «Август катит с горы». Я ее пою до сих пор. Очень ясные и светлые у него стихи. Я бы поставил Николая Тарасова в один ряд с Николаем Рубцовым в русской поэзии. И сам он был светлый человек. Есть что хорошее о нем вспомнить.

Информация о Н.А.Тарасове представлена на сайте Союза писателей России.

Анна Сафонова, поэт, прозаик, супруга Николая Тарасова:

Готовлю к печати новую книгу Коли. Читаю рукопись. И смеюсь, и умиляюсь местами, потому что все там есть, что было в Коле - свет, юмор, ирония. Название у будущей книги - «Когда я был… Рассказики из моей жизни». Там никакого серьеза, писано в стиле мемуаров «По велению глупости». Он даже оттуда некоторые главки взял, какие-то дополнил, другие целиком вставил. Для тех, кто не знаком с его большой книгой воспоминаний.

В нашей культуре, когда уходит человек, принято страдать. Но не в нашем случае! С ним у меня связано все самое доброе, светлое, веселое. Когда мы с ним поняли, что основной глагол библейский — радуйся, все, жизнь перевернулась, и невозможно было как-то иначе на нее смотреть. Он радовался дню, таланту, свету, любым мелочам, и каждое утро начинал с улыбки.

Официально мы с ним познакомились в литературном объединении, когда оно еще даже «Лирой» не называлось. Я была девушкой своенравной: дескать, кто это еще меня будет учить писать! Но услышала на творческой встрече в институте, как он читал свой «Одуванчик». Сейчас это мое любимое стихотворение. А тогда подумала: блин, ну что за поэт такой? Про цветочки пишет какие-то, надо же в поэзии мыслить высоко! Чувствовать я еще не умела. Общаться по-человечески мы начали на поминках по Тоболяку. Тогда Толяша две семьи сопряг, нашу и Семенчиков. Коля все ко мне приблизиться норовил, а его отговаривали: она тебе в дочери годится! Ну правда же, на целую жизнь старше – разница 32 года. А окончательно сблизились у Гиви Манткавы в мастерской.

Мы прожили вместе 23 года. Да, менялись, книги друг другу читали, открывали, музыку, нам всегда было интересно. Но не висели друг на друге. У каждого своя работа, дела, свое творчество. И – всегда рядом. Мало быть единомышленниками, нужно быть собеседниками. У меня был прекрасный собеседник. Я Колю не видела ровно два часа в сутки, когда он на службу уходил, а все остальное время – вместе. Любая семейная пара проверяется именно этим - не расставанием, а тем, что всегда вместе. Сейчас мне этого по-настоящему не хватает - что он не рядом. Это странно. Какая-то другая у него жизнь началась. Но вдовой я себя не чувствую и грустить не буду.

А что касается книги, хочу издать ее ко дню рождения Коли, к 16 июня. Такой подарок ему и нам всем. Иной раз думаю: а что дальше делать? И тут же приходит ответ: то же самое. Как будто раньше были какие-то великие смыслы. Жили себе и жили. Маленькими радостями, нехитрыми планами. Работу работали. Буквами баловались. Жизнь верстается сама…

Так жизнь замирает, что кажется – все!

Добрел наконец до предела.

В снега закатилось твое колесо,

И стало душе не до тела.

За тонкую льдинку держись – не держись,

Прошел ты от бездны до бездны.

Когда на снегу улеглась твоя жизнь,

Любые слова неуместны.

На этом восходе так просто пропасть!

Ледышкою кануть в бескрылость…

Когда бы не Вышняя воля и власть,

Когда бы не вера и милость.

 Николай Тарасов читает свои стихи - можно посмотреть здесь.

Фото из личного архива Анны Сафоновой и с сайта libsakh.ru